В финальный день совместного конгресса Всемирной и Европейской организаций по борьбе с инсультом – WSO-ESO Conference, который в связи с пандемией проходил в этом году в онлайн-режиме, прошло награждение медучреждений, участвующих в программе повышения качества оказания помощи больным с острыми нарушениями мозгового кровообращения. И Свердловская областная клиническая больница №1 получила золотой статус Европейской организации по борьбе с инсультом.

«Добиться этого, на самом деле, было непросто. В этом году СОКБ №1 стала первым медучреждением Свердловской области, получившим такой статус. Безусловно, это признание работы всех отделений нашей больницы, которые включены в цепочку оказания помощи пациентам с инсультом. Это заслуженная общая победа!» – сказал заведующий неврологическим отделением для лечения больных с нарушениями мозгового кровообращения СОКБ №1 Андрей Алашеев, являющийся главным неврологом региона.

Он уточнил, что в прошлые годы СОКБ №1 тоже участвовала в программе повышения качества оказания помощи больным с инсультом, но полного соответствия международным критериям удалось добиться не сразу.

«Полученный статус дает признание того, что помощь больным с инсультом внутри нашей больницы организована по международным стандартам. То есть оказание помощи в СОКБ №1 таким пациентам соответствует лучшим мировым практикам, в том числе по количеству проводимых тромболизисов (методика, заключающаяся в растворении закупорившего сосуд тромба с помощью введения специального препарата)», – отметил Алашеев.

Кроме того, жителям Свердловской области доступна такая высокотехнологичная помощь, как внутрисосудистая тромбэкстракция – эндоваскулярная (малоинвазивная) методика, позволяющая удалить тромб из сосуда с помощью специальных инструментов под контролем рентгена. Причем, в Региональном сосудистом центре СОКБ №1 эти современные виды помощи оказывают круглосуточно.

Чтобы добиться признания на международном уровне в течение года специалисты возглавляемого Андреем Алашеевым отделения регулярно вносили в международный онлайн-регистр информацию, которая отражает качество оказания помощи больным с инсультом. А затем СОКБ №1 посетил представитель программы повышения качества, который лично удостоверился в том, что все полученные данные соответствуют действительности. Для этого он проследил весь путь поступления пациентов в Региональный сосудистый центр. По результатам этого аудита СОКБ №1 и был присвоен золотой статус.

Добавим, что в рамках прошедшего Всемирного конгресса по инсультам участвующие в нем специалисты, в том числе уральские врачи, обсудили все аспекты данного заболевания, последние научные исследования в этой области, вопросы улучшения ухода за пациентами, а также глобальные стратегии в борьбе с инсультом.

Источник

Кратковременное головокружение, нарушение речи, слабость или онемение руки или ноги могут быть симптомами «малого инсульта», рассказал РБК врач-ангионевролог, руководитель службы «СТОП-Инсульт» Евгений Широков.

«Официально термина «микроинсульт» нет. Это скорее бытовое понятие. Существуют транзиторные ишемические атаки — это острые нарушения мозгового кровообращения с кратковременными, чаще всего в течение нескольких минут, неврологическими симптомами», — сказал Широков.

По его словам, к ним относятся нарушение речи, зрения, слабость или онемение рук, ног, головокружение. «Они протекают без поражения мозга», — объяснил врач.

Для «малых инсультов» характерны те же симптомы, но они могут сохраняться в течение нескольких дней, добавил Широков. «При этом на КТ или МРТ можно увидеть какие-то очаговые повреждения. А при транзиторных ишемических атаках таких повреждений нет», — уточнил он.

Ранее Широков рассказывал РБК, что в последние годы инсульты «молодеют», то есть все чаще встречаются у людей младше 60 лет. Это связано с ранним возникновением ишемической болезни сердца, атеросклероза. Основные причины этих заболеваний: малоподвижный образ жизни, избыточная масса тела и стрессы.

Подробнее на РБК: https://www.rbc.ru/rbcfreenews/5f719eb29a794737591291e3

В новом исследовании, опубликованном в журнале Translational Psychiatry, ученые из Мадридского университета Комплутенсе (UCM) обнаружили, что амазонский чай способствует нейрогенезу.

Введение

Одним из основных природных компонентов чая аяхуаска является диметилтриптамин (DMT), который способствует нейрогенезу — образованию новых нейронов. В дополнение к нейрогенезу настой чая аяхуаска также способствует образованию других нервных клеток, таких как астроциты и олигодендроциты. Эта способность модулировать пластичность мозга предполагает, что чай аяхуаска обладает большим терапевтическим потенциалом при широком спектре психических и неврологических расстройств, включая нейродегенеративные заболевания. 

Актуальность вопроса

Аяуаска производится путем смешивания двух растений из Амазонки: виноградной лозы аяхуаски (Banisteriopsis caapi) и кустарника чакруны (Psychotria viridis). DMT в чае аяхуаски связывается с серотонинергическим рецептором мозга типа 2A, что усиливает его галлюциногенный эффект. В этом исследовании рецептор был изменен на сигма-рецептор, который не имеет галлюциногенного эффекта, что значительно облегчило его дальнейшее введение пациентам.

Результаты научной работы

При нейродегенеративных заболеваниях именно гибель определенных типов нейронов вызывает симптомы таких патологий, как болезнь Альцгеймера и Паркинсона. Хотя люди обладают способностью генерировать новые нейрональные клетки, это зависит от нескольких факторов и не всегда возможно. Задача состоит в том, чтобы активировать нашу спящую способность образовывать нейроны и, таким образом, заменять нейроны, которые умирают в результате болезни. Это исследование показывает, что DMT способен активировать нервные стволовые клетки и формировать новые нейроны.

Авторы другого исследования обнаружили, что астроциты защищают двигательные нейроны от гибели.

Источник

Рацион, который включает сладкие напитки, переработанное мясо и другие продукты, способствующие развитию воспаления, связан с риском развития сердечно-сосудистых болезней. Это показало исследование, которое опубликовано в Journal of the American College of Cardiology.

Воспаление и диета

Хроническое воспаление – известный фактор риска болезней сердца и сосудов, включая инфаркт и инсульт. Обнаружение в крови биомаркеров воспаления (интерлейкинов, хемокинов и других) связано с развитием атеросклероза. Ранее было известно, что диета может влиять на уровни этих показателей воспаления. Например, средиземноморская диета может уменьшать их и снижать риск сердечно-сосудистых болезней. Но гораздо меньше исследований показывает вред длительного следования диете, которая увеличивает уровень воспаления.

Провоспалительная диета содержит большие количества насыщенных жиров, очищенных углеводов и омега-6 жирных кислот. Такой паттерн питания обычно включает переработанное мясо (колбасы, котлеты), красное мясо, очищенные зерновые продукты, печенье, сладкие напитки.

Что обнаружили ученые

Ученые сравнили риск сердечно-сосудистых болезней у людей, которые придерживались преимущественно провоспалительной диеты и тех, кто употреблял большие количества противовоспалительных продуктов (овощей, фруктов, чая) в течение 20 лет. Оказалось, что у людей из первой группы риск ишемической болезни сердца выше на 46%, инсультов – на 28%.

Употребление продуктов, которые способствуют воспалению, у участников исследования было связано с высоким уровнем провоспалительных маркеров и вредных жиров в крови.

Ученые проанализировали данные примерно 210 тысяч человек, которые участвовали в крупном Исследовании здоровья медсестер (Nurses' Health Study). Оно началось в 1986 году, период наблюдения за участниками составлял до 32 лет. Каждые четыре года респонденты заполняли анкеты, подробно характеризующие их диету.

Среди продуктов, регулярное употребление которых помогает справиться с воспалением, ученые назвали зеленые листовые овощи (шпинат и другие), желтые овощи (тыква, морковь), цельнозерновые продукты, чай и кофе. Чтобы противовоспалительная диета «работала» важно ограничить употребление вредных продуктов.

Противовоспалительная диета

Клиника Мэйо дает следующие рекомендации, как снизить уровень воспаления в организме при помощи диеты:

- Ешьте больше разных овощей.

- Фокусируйтесь на пище, богатой антиоксидантами.

- Получайте омега-3-кислоты с пищей. Они содержатся в рыбе, орехах и семенах.

- Ешьте меньше красного мяса.

- Ограничьте количество переработанных продуктов в рационе. В них часто содержится большое количество сахара, соли или вредных жиров.

Источник

В новом исследовании, опубликованном в журнале European Journal of Preventive Cardiology, ученые из Европейского общества кардиологов (European Society of Cardiology) обнаружили, что потомки матерей, ведущих здоровый образ жизни, живут без сердечно-сосудистых заболеваний почти на 10 лет дольше.

Актуальность вопроса

Предыдущие исследования показали, что родители передают здоровье своим потомкам через гены и образ жизни. Это было первое исследование, в котором изучалось, связано ли здоровье сердечно-сосудистой системы родителей с сердечно-сосудистыми заболеваниями их потомства. Кроме того, исследовалось влияние каждого родителя отдельно. 

Материалы и методы исследования

Исследование проводилось на 1989 членах семьи, состоящих из ребенка, матери и отца. Потомство набирали в среднем в возрасте 32 лет и наблюдали в течение 46 лет (1971-2017) на предмет развития сердечно-сосудистых событий. Важно отметить, что в исследовании наблюдали за потомством на протяжении большей части его взрослой жизни, когда действительно случаются сердечные приступы и инсульты.

Результаты научной работы

Сердечно-сосудистое здоровье матерей и отцов оценивалось по достижению ими 7 факторов: отказ от курения, здоровое питание, физическая активность и нормальный индекс массы тела, артериальное давление, холестерин в крови и глюкоза в крови. Ученые определили 3 категории здоровья сердечно-сосудистой системы: плохое (выполнено от 0 до 2 факторов), промежуточное (от 3 до 4) и идеальное (от 5 до 7).

Ученые оценили связь между сердечно-сосудистым здоровьем родителей и продолжительностью жизни их потомков без сердечно-сосудистых заболеваний. Были оценены связи между каждой парой, т.е. мать-дочь, мать-сын, отец-дочь и отец-сын.

Потомство матерей с идеальным сердечно-сосудистым здоровьем проживало на 9 лет дольше без сердечно-сосудистых заболеваний, чем потомство от матерей с плохим сердечно-сосудистым здоровьем (27 лет против 18, соответственно). Плохое сердечно-сосудистое здоровье матери было связано с большим риском раннего начала сердечно-сосудистых заболеваний по сравнению с идеальным сердечно-сосудистым здоровьем матери. Здоровье сердца отца не оказало статистически значимого влияния на продолжительность жизни потомства без сердечно-сосудистых заболеваний.

Авторы исследования заявляют, что оптимизация здоровья сердечно-сосудистой системы у женщин репродуктивного возраста и матерей с маленькими детьми может разорвать цикл сердечно-сосудистых заболеваний у их потомства.

Авторы другого исследования обнаружили, что риск сердечно-сосудистых заболеваний определяют социальные факторы.

В Московской области в 2020 году закупили в медорганизации региона  медтехнику для диагностики и лечения сердечно-сосудистых заболеваний – в основном, это оборудование для реабилитации и эндоскопии, а также операционные микроскопы. Медтехника закуплена по поручению губернатора региона в рамках национального проекта «Здравоохранение». 

«В Московской области проводится большая работа по снижению смертности от сердечно-сосудистых заболеваний. Наша основная задача – сделать так, чтобы диагностика и лечение заболеваний сердца и сосудов были доступными для всех жителей региона. Поэтому мы продолжаем закупать  современную медтехнику и оснащать ею больницы и поликлиники. С начала года в медорганизации региона мы закупили 947 единиц такого оборудования, свыше 600 из них - уже введены в работу», -  рассказала министр здравоохранения Московской области Светлана Стригункова. 

Она отметила, что также одним из направлений борьбы с заболеваниями сердца и сосудов является профилактика. Необходимо регулярно посещать медицинских специалистов, проходить диспансеризацию и профосмотры, следить за уровнем артериального давления.

28 ноября 2020 года состоится Ежегодная межрегиональная научно-практическая конференция "Неврологические чтения в Перми", посвященной памяти Ю.И.Кравцова

Формат проведения: онлайн, начало 9:00 (пермское время), 7:00 (московское время)

Сайт мероприятия: events.webinar.ru/31696991/28zal2

29 июня 2020 года состоялся междисциплинарный научно-практический семинар (Клуб свободного диалога) с участием ведущих психологов и неврологов России. В междисциплинарном обсуждении проблем человека, общества и науки в ситуации, член-корреспондент РАО Б. С. Братусь; академик РАН, научный руководитель Института философии РАН А. А. Гусейнов, заслуженный профессор Московского университета, академик РАО А. И. Донцов, заведующий кафедрой психологической помощи и ресоциализации МГУ имени М. В. Ломоносова профессор М. Ш. Магомед-Эминов, заведующий приемным отделением госпиталя COVID-19 МНОЦ МГУ имени М. В. Ломоносова к.м.н. А. В. Потапенко, профессор кафедры неврологии ФДПО РНИМУ им. Н. И. Пирогова, консультант КБ № 1 Управления делами Президента РФ д.м.н. врач высшей категории Л. П. Соколова.

Онлайн-работа прошла на мультиплатформе Клуба свободного диалога «Время. Человек. Сознание. Деятельность», который активно действует на факультете психологии МГУ имени М. В. Ломоносова с 1998 года. В неповседневной ситуации, в которую вовлечено сегодня все человечество, важна такая психологическая помощь, которая имеет свою философию, методологию, теорию, обучение и т. д. Только совместными усилиями врача-практика и психолога такая помощь может быть оказана пациенту в полном объеме.

Многообразие научных дискурсов о транзитном человеке

Тема «Человек в транзитной ситуации пандемии COVID-19» имеет множество аспектов для обсуждения – биологических, медицинских, социальных, экономических, политических, религиозных, этнических, психологических, духовных и других. Мы рассмотрели только небольшой ряд вопросов пандемического бытия человека с точки зрения философии, психологии и медицины с акцентом на научно-практический дискурс.

Уже сам состав участников семинара очень впечатляет и интригует, особенно в нынешней ситуации, когда проблема COVID-19, с одной стороны, уже растаскана по научным городам и весям, а с другой стороны, приобрела поверхностное публичное обсуждение обо всем на свете без разбора, когда каждый стал не только вирусологом, но и психологом, неврологом, пульмонологом, ковид-доктором… Мы попытались выстроить некую синтетическую работу, в которой участники делились своими переживаниями, оценками того, что мы делаем и не делаем в транзитной ситуации, под углом зрения дальних перспектив и последствий наших решений – как позитивных, так и негативных. Психологи и врачи, которые участвовали в обсуждении, смотрят на теоретические построения через опыт психологических, духовных и социальных практик.

Для всех именитых участников обсуждения практика является центром теоретического научного дискурса. Особый ракурс рассмотрения – ответственный, нравственный поступок индивидуального человека. Именно в духовно-нравственной сфере берет начало ответственная сознательная работа личности и практики себя. В этой практике человеческой индивидуальности реализуются социальные практики, например социальное дистанцирование, нацеленное не только на самосохранение, но и на заботу о другом. Проблема ненанесения вреда получает конкретное практическое воплощение, которое осуществляется в общем благе и созвучно негативной этике.

Очень важно, что в работе семинара участвовали врачи, которые являются как врачами-практиками, так и учеными, ведущими серьезную научную работу. Один из участников (к. м. н. А. В. Потапенко) имеет серьезный опыт лечения больных с тяжелой формой COVID-19, которое проводилось в Красной зоне МНОЦ МГУ с использованием уникального медицинского протокола, нацеленного на лечение пациента, выбирая индивидуально-специфический фокус, конкретную клиническую картину в терапевтической работе. Шла борьба за жизнь каждого больного.

Другой участник семинара (д. м. н. Л. П. Соколова) занимается диагностикой и лечением, в частности, расстройств тревоги и тревожных расстройств, панических реакций, фобий и других, соматизации тревоги, нейропатических болей, нарушений сна, которые непосредственно связаны с травматизацией пандемией COVID-19. Ведется научная работа с применением новейших методик, в том числе Индекса перитравматического дистресса COVID-19, использовавшегося в Китае, Иране и других странах среди болеющих COVID-19 и медицинских работников.

Психологи, которые участвовали в нашей работе, смотрят на теоретические построения через опыт психологических, духовных и социальных практик.

Остановимся на нескольких аспектах современной ситуации, которую мы обозначаем как транзитный период пандемии COVID-19.

Между преисторией и постисторией

Теперь после поэтапной отмены «карантинных» ограничительных мер (самоизоляции и др.) вступаем в новую ситуацию, которую мы называем транзитной ситуацией существования. Режим самоизоляции отменяется, но пандемия продолжается. Внешний карантин снимается – внутренний карантин в режиме самосохранения и превентивного поведения под контролем работы над собой и соблюдением самодисциплины продолжается. При этом забота о себе неразрывно связана с заботой о другом.

Сейчас мы находимся между двумя временными модусами (преистория и постистория), выявляем транзитный модус, пребывая в затухающих волнах уходящего мира и погружаясь в волны грядущего, уже наступающего. Что нас ждет там, за поворотом?

История не завершается, история продолжается. Свобода от «карантина» не дает человеку «свободу для» для продолжения быть: для этого человеку надо продолжать жизнь, иметь жизнь, сохранять жизнь, чтобы осуществлять бытие. Самосохранение раскрывается в заботе о бытии, но заботу надо теперь раскрывать транзитно: заботясь о себе, мы одновременно и проявляем заботу о другом (заразившись сам, я могу заразить другого). Когда человека настиг COVID-19, он надевает маску для блага другого, чтобы не навредить. Так мы устанавливаем мостики с негативной этикой – через работу над собой, накладывая ограничения (внутренний карантин) сами на себя.

Пандемия COVID-19, охватившая глобальным экстремальным событием весь мир, стала испытанием почти для каждого жителя Земли, для его окружения, общества, а также для науки, помогающих профессий, прежде всего медицины и общественного здравоохранения, для практического существования человека, общества, функционирования государственных структур.

Однако поэтапный выход человека из режима самоизоляции и соответствующих ограничений не устраняет целиком психологические проблемы человека. Ибо он вступает в качественно иной способ существования, транзитный, со своей спецификой опыта и жизненных задач, смысловых задач и также специфического стресса и травм, которые мы называем «транзитный стресс» (в том числе стресс возвращения, включающий столкновение с утратой прежнего или столкновения с новым, непривычным) и «транзитные психические травмы».

В транзитной ситуации человек пытается дистанцироваться, отвернуться от критической COVID-реальности. Специально отметим, что информационные потоки, которые охватили человека на волне пандемии, искажают восприятие и сознание реальности критического бытия. Происходит притупление мотивации самосохранения и эффективного режима тестирования реальности, чтобы оптимально существовать в транзитной ситуации. Появились целые фабрики инфодемии (информационной эпидемии) по идеологической и властной обработке сознания человека, порождающие, в свою очередь, – здесь можно создать неологизм – псидемию – психическое инфицирование, заражение и воздействие на психику человека. Тут целесообразно напомнить, что в отличие от традиционных стадиальных теорий стресса, утраты и травмы мы разработали мультипсихическую модель, в которой три психические тенденции – катастрофизация, негация (отрицание угрозы) и оптимизация (оптимальная мобилизация) – существуют одновременно.

Опыт пандемии COVID-19 дал убедительные данные для подтверждения мультипсихической модели: одновременно в поведении людей обнаруживались все три тенденции (катастрофизация – отрицание – оптимизация), а не смена, скажем, паники на отрицание и т. д. При этом эти разные тенденции могли доминировать у разных людей. Под влиянием не в последнюю очередь инфодемии два полярных экстремальных психических модуса реагирования – катастрофизации событий и отрицания (негации) угрозы – подвергаются социально-психологической обработке и создают целый набор психологических, поведенческих последствий, выражающихся в страхах, тревоге, перерастающих в тревожные состояния, панику, фобию, проявляющихся в аффективно-агрессивных реакциях, депрессивных состояниях, нарушениях сна и, напротив, связанных с редукцией самосохранения и безопасности другого, деструктивного поведения.

Динамика транзитной ситуации человека в условиях пандемии COVID-19

Транзитная ситуация человека имеет содержательно-смысловое измерение. В ходе разворачивания транзитного события перед человеком встают различные задачи на смысл, на жизнь, на бытие. То есть он не только должен что то переживать, но он что то должен делать: с самим собой, с другими, со своей жизнью.

Говоря о транзитной ситуации человека, мы акцентируем внимание на следующих вопросах:

1. Прошлое. Постепенно, день за днем она отступает в прошлое, становясь историей, превращаясь в опыт, с которым в наступающем временном сдвиге может быть яснее, четче, определеннее проведена работа интерпретации, объяснения. Ситуация, которую мы до сих пор рассматривали и с которой имели дело преисторически, то есть в гуще событий – в военном научном репортаже, из экстрима лазаретной деятельности, приобретает постисторическую значимость. В этом постисторическом модусе жизни мы можем ставить вопросы: «Что это было?», «Что с этим делать?», «Что взять с собой оттуда, а от чего отказываться?», «И как с этим быть, как после этого жить?»

2. Настоящее. Настоящая ситуация, в которой мы существуем, созданная посткарантином, является транзитной: она образуется наложением повседневной и неповседневной реальности. Создается ситуация «ни мира, ни войны». В транзитной ситуации человек, находясь в настоящем, одной ногой стоит в прошлом, другой – в будущем.

3. Будущее. Транзитная ситуация разворачивается как бы между миром, уходящим в небытие, обретая свою историчность, и миром грядущим, в котором жизнь, с одной стороны, как бы возвращается на круги своя, но в то же время раскрывается новым содержанием и опытом. Грядущий мир открывается во множестве планов – в отголосках критического бытия, угрозах отсроченного посттравматического реагирования, открывающихся новых возможностях, новых вызовах и ответах на предстоящие задачи.

4. Транзитные реакции. Рекомендуется постепенное вхождение в окружающий мир, сочетанное с восстановлением сил и при необходимости процедур реабилитации (физкультуры, прогулок, дыхательной гимнастики, здорового образа жизни и режима, отдыха, питания). Реакция выхода из самоизоляции, однако, требует ресоциализации личности, предполагающей трансформацию смысловой сферы личности, поведенческих паттернов, образа жизни. Реакция выхода нередко создает стресс освобождения от ограничений, возвращения к прежнему. Наблюдается острая реакция выхода, с одной стороны, состояниями мании и эйфории, а с другой – реакция оцепенения, подавления, отчуждения, диссоциации, дереализации. Эйфория и мания могут перерастать в переживания чувства грандиозности и вседозволенности, утраты чувства реальности и самосохранения. С ними же может ассоциироваться тенденция поиска острых ощущений и впечатлений после депривации, фрустрации потребностей.

Особый случай – эмоциональное разрешение психического напряжения в неадекватном реагировании. Возможно поведение, которое характеризуется немотивированной спонтанной агрессией. Эти феномены могут стать источником асоциального и антисоциального поведения, криминального и деструктивного поведения.

Выделяют специальный вид стресса «стресс возвращения». Вопрос повторной ресоциализации остро встает в ситуации возвращения. В этой двойной ресоциализации возникает вопрос сохранения ценного опыта и возобновления того, что находилось на паузе. Так как пандемия продолжается, то человек может чувствовать состояние подвешенности, неопределенности, тревожных ожиданий, ковидофобии, утраты смысла, отчуждения от окружения.

Многообразие жизненных историй в транзитной ситуации

В транзитной, переходной ситуации жизненный опыт людей различается в зависимости от их индивидуальной судьбы и жизненной практики. Этот различный опыт включает в себя опыт самоизоляции, карантина, обсервации, зеленой зоны, красной зоны; служебной деятельности; деятельности в области помогающих профессий – прежде всего медицинской помощи, осуществляющейся в критических и экстремальных условиях; волонтерства; работы на удаленке; продолжения выполнения своей жизнедеятельности; дистанционного обучения.

Если в самоизоляции, на карантине, в госпитале человек пребывал в ситуации перитравматического стресса и различных стрессовых синдромов, то в транзитной ситуации человек находится между перитравматическими стрессовыми синдромами и посттравматическим стрессом, в том числе тревожными расстройствами, острыми стрессовыми расстройствами, посттравматическими расстройствами, расстройствами адаптации, реакциями утраты и другими. Возникает необходимость изучения транзитного опыта, стресса и травмы как особых феноменов, которые обычно не учитываются.

И в повседневной, и неповседневной, и транзитной ситуации человек оказывается не только в негативном опыте, как традиционно мыслят в психологии, но и в опыте, который создается в диалектике негативного и позитивного. И этот опыт раскрывается в синтетической триаде «страдание – расстройство; стойкость – мужество; просветление – рост личности», требующей осуществления работы над собой и другим, практики заботы.

Человек находится в состоянии перехода в разных ковид-ситуациях: при распространении инфекции COVID-19 задача человека состояла в том, чтобы уйти в самоизоляцию, чтобы не заболеть, а заболев, ограничиться домашним, амбулаторным режимом протокола. Если это не получилось и человек попал в госпиталь в тяжелом состоянии, то постараться удержаться в палате стационара и вернуться домой, а не попасть в реанимацию с возрастающей угрозой для здоровья; в противном случае пытаться выкарабкаться из реанимации и также вернуться домой.

Во всех этих переходах ситуации выживания человека активно действующими агентами являются медработники, которые своим трудом в критических, экстремальных условиях бились за здоровье каждого отдельного человека. В этой рискованной деятельности нередко врачи заболевали сами, превращаясь в пациентов и находясь под контролем своих же коллег. COVID-госпитали формировались из обычных больниц, а затем перепрофилировались обратно в плановый режим деятельности. Транзитная ситуация здесь распространяется как на процесс перепрофилирования, так и на жизнедеятельность самих специалистов.

И тогда, когда людям оказана экстренная, кризисная медицинская помощь, возникает очень важная задача медицинской реабилитации пациентов, переболевших COVID-19: нужна постковид-диагностика и постковид-терапия. Следует учесть, что от ковид-стресса страдают не только заболевшие COVID-19, но каждый гражданин в пандемической ситуации испытывает в той или иной степени тревогу, страх, панику, депрессию, агрессию, тревожные состояния, перерастающие в тревожные расстройства, подвергающиеся соматизации, проявляющиеся в соматоформных расстройствах, идиопатических болях, нарушениях сна, агрессивно-аффективных реакциях, нарушениях активации, гипервозбуждении и т. д.

В этой противоречивой ситуации суть транзитного существования состоит в осуществлении последовательного восстановления жизнедеятельности и решения новых жизненных задач.

Именно специалисты (врачи и психологи) должны рассказывать пациентам, родным, знакомым, что нужно делать, чтобы конструктивно преодолеть этот непростой период. Не просто говорить: «Не бойтесь!», а рассказывать, почему не стоит и нельзя бояться и что конкретно нужно делать реально полезного, чтобы защитить себя, других и от вируса, и от психологического сбоя!

Мы возвращаемся к обычной жизни! От самоизоляции не в социальную изоляцию, а в контакт с живой современностью. Позитивный настрой – наш компас!

Но во всем нужна мера: нельзя от губительного, символически говоря, пандемического цитокинового шторма впадать в безудержный эндорфиновый шторм острого эмоционального отреагирования. Это не есть хорошо.

Работаем, общаемся, осваиваем новые горизонты и возможности, поем, танцуем, рисуем, радуемся жизни и добиваемся успехов, преодолевая невзгоды! ■

Мои воспоминания представляют интерес лишь постольку, поскольку связаны с великой подвижницей, сохранившей дом А. П. Чехова и сделавшей его музеем мирового значения. Домик Чехова, так ласкательно называют ялтинцы Дом-музей А. П. Чехова, вошел в мою жизнь со школьных лет, как только моя семья приехала поздней осенью 1944 года в освобожденную Ялту. По нескольку раз в году я бывал в домике Чехова: то с экскурсией одноклассников, то с приехавшими друзьями отца.

Чехова я любил с детства. «Каштанка» была одной из первых моих книг. В старших классах перечитывал «Ионыча», «Попрыгунью», «Палату № 6»… В столичных театрах многократно переживал «Чайку», «Дядю Ваню», «Вишневый сад»…

Чехов больше, чем кто либо другой из писателей, повлиял на мое восприятие жизни в юности и становление мировоззрения. Он был мне близок и понятен: и его грусть, и юмор, и мечты. Я хорошо знал биографию Антона Павловича: простое происхождение, врачебное образование и даже туберкулез легких поддерживали мою привязанность к личности писателя. Может быть, еще и потому, что я невольно проектировал Антона Павловича на своего отца, невролога Болеслава Владимировича. Та же чеховская бородка, те же чеховские отзывчивость, теплота и ранимость, то же служение людям, то же интеллигентное благородство, тот же туберкулез легких… Особенно меня влекла глубоко человечная чеховская «теория малых дел». Внутренне сопротивляясь разгромной критике в те годы, я стремился следовать ей в своей жизни. «Надо менять жизнь, а не заниматься мелкими подачками». Жизнь изменили. Что из этого вышло – известно. А малые добрые дела остались, отменить их невозможно, они в человеческой сущности, одинаково нужны, полезны каждому: и дающему, и получающему.

Домик Чехова был для меня мемориальным и живым продолжением Чехова, в его служителях чувствовалась чеховская интеллигентность. В моем нравственном и культурном становлении он сыграл, наверное, не меньшую роль, чем рассказы и пьесы Антона Павловича. Многое я здесь узнавал и открывал для себя. Стеснительность Чехова, обращенность его творчества к маленькому человеку создавали впечатление, что он небольшого роста, щуплый, а оказалось – высокий, статный и красивый. Чеховский призыв «В человеке все должно быть прекрасно…» стал моей жизненной программой, увы, невыполнимой.

По стопам отца и отчасти под влиянием Чехова я поступил в Крымский медицинский институт. Часто ездил из Симферополя домой в Ялту. Навещал домик Чехова.

Как то в декабре 1955 года, будучи студентом последнего курса лечебного факультета, я прикатил на воскресенье к родителям. У нас гостила Антонина Ивановна Тюгова, старая большевичка из Владимира. Отец лечил ее много лет, незаметно из пациентки она стала другом дома – такие превращения бывали нередко. «Леня, Вы не проводите меня к Марии Павловне Чеховой? – обратилась ко мне Антонина Ивановна. – Маша моя дореволюционная подруга. Мы договорились о встрече, но одна идти боюсь – скользко». Я охотно согласился.

Промозглым туманным днем поднимались мы по улице Кирова (бывшая Ауткинская) от дворца княгини Барятинской (где тогда располагался Институт физических методов лечения им. Сеченова и рядом жили мы) к домику Чехова. Знакомая дверь, старый звонок, нам сразу открыли:

«Мария Павловна ждет вас в мезонине».

Я, конечно, знал о мезонине, но бывать в нем не приходилось. Никогда не видел и Марию Павловну, хотя много слышал о ней. И вдруг такая удача! По деревянной лестнице следую за Антониной Ивановной. На площадке у раскрытой двери нас встречает Мария Павловна – сухонькая морщинистая старушка с быстрыми, даже суетливыми движениями рук, с цепким взглядом сквозь очки. Подруги обнялись. «Входи, Тоня». – «Спасибо, Маша, а это (показывая на меня) мой сопровождающий». – «И он пусть пройдет».

Я задохнулся, глаза разбежались, когда увидел мезонин изнутри. Все стены были в фотографиях с дарственными надписями – цвет русской культуры: писатели, поэты, художники, композиторы России.

Не успел я сосредоточиться, как меня окликнула Мария Павловна:

– Молодой человек, почините мне настольную лампу. Я привыкла на ночь читать, а лампа перестала гореть.

Чинить я ничего не умел. Но сказать об этом Марии Павловне язык не повернулся. И я гибельно двинулся к своему позору. Поперек мезонина, уставленного старой мебелью, стояла кровать. На нее с высокой прикроватной тумбочки, где находилась старинная лампа, лениво спрыгнул кот, уступая мне место для действий. С силой воткнул пару раз штепсель в розетку – лампа не зажглась. Выкрутил лампочку, посмотрел – вроде бы нити целы. Подергал шнур, зачем то потряс и переставил лампу – эффект тот же.

Мария Павловна оживленно вспоминала, как они с Антониной Ивановной помогали иваново-вознесенским ткачам в годы первой русской революции. В паузах бросала взгляды на меня. Я пыхтел, потел, краснел. Наконец, не осознавая, как то автоматически, вытащил из кармана перочинный нож, который всегда носил с собой; развинтил вилку, почистил проводочки, вновь закрепил их и воткнул штепсель в розетку. Произошло столь желанное и столь неожиданное чудо: лампочка вспыхнула и ровный круг света упал на подушку. Реакция Марии Павловны была щедрой наградой за пережитое. Она хлопнула в ладоши, воскликнула:

– Ну и молодец! Ну и умелец! А я столько страдала без чтения! Теперь прошу к столу.

В правом углу комнаты, отгороженном шкафом от закутка, где находилась кушетка для постоянно ночевавшей фельдшерицы, был накрыт овальный столик. На белой скатерти стояли три прибора, три рюмки, яблочный пирог и графин водки. Мария Павловна разрезала и разложила по тарелкам пирог, налила рюмки и провозгласила тост:

За Вас, молодой человек!

Выпили. И как то сама собой потекла беседа, вскоре превратившаяся в монолог Марии Павловны.

Говорила она о самом главном в ее жизни – о домике Чехова. Памяти своего брата она посвятила более полувека и совершила подвиг, создав и сохранив в первозданности редкостный мемориальный музей. Речь Марии Павловны временами была сбивчивой, порой давал о себе знать возраст – она повторялась, но от темы далеко не отступала:

– Вы знаете, когда мне труднее всего было сохранить музей? В Гражданскую, когда пришли красные. Среди комиссаров было много необразованных и просто невежественных людей. Никакой поддержки. Приходили и говорили: «Чехов – буржуазный писатель, а его – дом буржуазное гнездо». И требовали отдать народу. К счастью, и у большевиков нашлись понимавшие, кто такой Чехов. И в 1921 году уже официально советская власть открыла музей. При немцах музей не пострадал. Командир дивизии определил ко мне на постой трех офицеров, которые знали и любили Чехова, защищали дом от мародеров, помогали и едой, и топливом. Они потом погибли при штурме Севастополя. Помогали и наши. Особенно один староста, который привозил дрова. После освобождения Ялты его обвинили в пособничестве оккупантам и посадили. После войны внимание к музею возросло. Перебывало в нем много и военных, и гражданских, и простых людей, и больших начальников. Кто ни приедет в Ялту – непременное посещение дома Антона Павловича, порой я чувствовала, не для души, а для протокола. Ну да не в этом суть.

Ошеломленный (впервые услышав, что с нашими было труднее, с немцами легче), я молча слушал страстный монолог 93 летней сестры Чехова. Из оцепенения меня вывел неожиданный вопрос Марии Павловны:

А Вы, молодой человек, кто по специальности?

– Без пяти минут доктор, Мария Павловна.

– О! Как хорошо! Сама судьба Вас послала. За мной присматривает фельдшерица, горсовет выделил. Но мне нужен доктор, доктор и собеседник. Вы мне понравились. Прошу Вас, будьте моим лечащим врачом.

Антонина Ивановна тут же поддержала:

– Леня похож на своего отца, замечательного доктора, бери его, Маша.

– Мария Павловна, – отвечал я, потрясенный и смущенный услышанным, – для меня Ваше предложение – высокая честь, и я согласен. Но не волен в своем решении: место моей работы определит Комиссия по распределению выпускников.

– Я напишу письмо в Ялтинский горсовет, который поддержит меня, и Вас направят в Дом-музей Чехова.

Почему Мария Павловна прониклась ко мне таким доверием и симпатией, могу только гадать. Может быть, по старушечьи благодарно расположилась за починенную лампу. Может быть, сыграло роль то, что я сопровождал к ней ее давнюю подругу (их свидание оказалось последним). Марии Павловне было одиноко; внимания ей, конечно, уделяли много, но часто не хватало терпения выслушивать до конца говорливую старушку, забывая, кто перед ними, какая историческая личность.

А может быть (это поздняя догадка), причина совсем иная – подсознательная. Спустя 40 лет после встречи с Марией Павловной меня пригласили на заседание, посвященное дню ее рождения. Алла Георгиевна Головачева, чеховед и заместитель директора по науке, показывала мне и спутникам чеховский сад. Вдруг, словно что то вспомнив, остановилась, всмотрелась в меня и произнесла:

– Да у вас, Леонид Болеславович, одно лицо с Михаилом Павловичем Чеховым.

Я не поверил. Подошел главный хранитель музея и подтвердил слова Аллы Георгиевны. Я потребовал доказательств.

– Пойдемте в мезонин.

Так, спустя десятилетия я вновь оказался в самой верхней комнате чеховского дома. На стене висел портрет Михаила Павловича (который я не видел в первое посещение). По общему сходству он мог быть и моим портретом. Может быть, именно это ощутила Мария Павловна, неосознанно вспомнив брата, и потому позвала меня в доктора, кто знает.

…За окнами быстро темнело. Пора было возвращаться домой. В синих декабрьских сумерках мы с Антониной Ивановной осторожно спускались по узким тротуарам Аутки. Меня переполняли чувства и мысли. Неожиданный поворот судьбы, карьеры, может быть, всей жизни. Быть врачом у Марии Павловны, проводить дни, месяцы, годы в домике Чехова. Бродить по посаженному Антоном Павловичем цветущему круглый год саду. Ощущать ауру его письменного стола, его ручки, книг, которые он читал, предметов, к которым он прикасался и пользовался. Явственно представлять его встречи с современниками, проникаться его бытом, болезнью, творчеством. Изучать и погружаться в Чехова, чтобы что то понять в нем, в себе, в жизни. «Боже, до чего мне это близко и как хочется», – признавался я себе. И, кроме того, смогу совместить служение Чехову с работой в неврологической клинике отца, дело которого я мечтал продолжить. Я поверил, я ждал…

Но ничего не случилось. Может быть, Мария Павловна забыла о своем предложении (однако это сомнительно, так как спустя почти 50 лет после моей встречи с Марией Павловной я получил от Аллы Георгиевны, разбиравшей ее архив, копию страницы адресной книги, где рукой сестры Чехова написано буквально следующее: «Лихтерман Леонид Болеславович – Ялта, Кирова, 33. Студент Симферопольского мединститута. Ни от каких работ не отказывается»). Скорее, ее письму не дали хода – точно не знаю.

Через два месяца, в феврале 1956 года, Государственная комиссия по распределению молодых специалистов, даже не предложив мне, как положено для оканчивающих вуз с отличием, никакого выбора, направила в самое дальнее из имевшихся мест – на целину в Казахстан. Там, в плоскокрышем Актюбинске, я стал неврологом и пошел уже по иной линии, которая навсегда увела меня от Ялты, от отца, от Марии Павловны, от моих декабрьских мечтаний и надежд.

Моя чеховиана не состоялась. Но Чехов, конечно, остался моим любимым и постоянно востребованным писателем. Последние 15 лет вместе с моим другом профессором-филологом Валерием Григорьевичем Зусманом мы неоднократно перечитываем рассказы, пьесы Антона Павловича, как и его «Остров Сахалин», публицистику. Валерий бесподобно читает вслух, и это придает особое впечатление и очарование творениям любимого нами писателя, а главное, я ощущаю, как Антон Павлович помогает мне жить, оценивать явления современной жизни и самого себя… ■

Леонид Лихтерман,

профессор, заслуженный деятель науки РФ, лауреат Государственной премии России, главный научный сотрудник – невролог НМИЦ нейрохирургии

Для просмотра номера газеты нажмите здесь >>